Проклятие Шалиона - Страница 92

Он посмотрел в сторону и, поймав умоляющий взгляд Кэсерила, поспешно уточнил:

— Нет никаких причин, препятствующих ему оставаться на посту так долго, насколько у него хватит сил. Вы только не должны позволять ему переутомляться. С вашего позволения, я хотел бы осматривать его каждую неделю.

— Конечно, — ответила Исель.

Дав ещё несколько рекомендаций касательно диеты и обязанностей Кэсерила, дедикат вежливо попрощался и покинул покои принцессы.

Бетрис, чьи бархатные глаза застилали слёзы, с трудом проговорила:

— Я и не думала, что всё так ужасно. Кэсерил, я не хочу, чтобы вы умирали!

Кэсерил грубовато ответил:

— Я тоже не хочу, так что нас уже двое.

— Трое, — сказала Исель. — Что мы можем для вас сделать?

Кэсерил, чуть было не ляпнув «ничего», восспользовался моментом и отчеканил:

— Прежде всего будьте так добры, не обсуждайте эту тему с дворцовыми сплетниками. Моё самое горячее желание — сохранить эту информацию в тайне. Пока это возможно.

Весть о том, что Кэсерил при смерти, могла натолкнуть ди Джиронала на новые догадки по поводу убийства его брата. Канцлер уже скоро должен был вернуться в Кардегосс, наверняка разочарованный бесплодными поисками подходящего трупа и готовый обдумать всё сызнова.

Исель медленно кивнула в знак согласия, и Кэсерилу было позволено вернуться в кабинет, где он безуспешно попытался сосредоточиться на бухгалтерии. После того как Бетрис в третий раз на цыпочках прошлась по кабинету, шёпотом вопрошая, не хочет ли он чего-нибудь — один раз по приказу принцессы и дважды по собственному почину, — Кэсерил понял, что с этим пора кончать. Он перешёл в контратаку, объявив, что настало время для давно заброшенной ими грамматики. Если они так или иначе не собираются оставить его в покое, то ему следует по меньшей мере извлечь хоть какую-то пользу из их присутствия.

Сегодня обе его ученицы были очень милы, послушны и прилежны. Несмотря на то что он давно мечтал о подобном прилежании на уроках, он вдруг понял, что хотел бы, чтобы этого больше не случалось.

Они повторили большинство грамматических тем, даже нудные наклонения дворцового рокнари. Он вёл себя нарочито резко, чтобы подавить излишнее сочувствие и жалость к себе. Дамы — благословенен будь их гибкий ум — не пытались ему противоречить. К концу урока обе девушки уже вели себя почти как прежде, в спокойные времена, на что он втайне и надеялся, хотя на щеках Бетрис так и не появились столь обожаемые им ямочки.

Исель встала и прошлась по комнате, чтобы немного размять ноги. Она остановилась у окна и уставилась на холодный зимний туман, укрывший расщелину под стенами Зангра. Затем рассеянно потёрла рукав и пробормотала:

— Лавандовый — не мой цвет. Ходишь будто вся в синяках. В Кардегоссе слишком много смертей. Мне бы хотелось, чтобы мы никогда не приезжали сюда.

Посчитав, что согласиться было бы аполитично, Кэсерил просто кивнул и вышел переодеться к обеду.

На улицы и стены Кардегосса пали первые хлопья снега, но после обеда они уже растаяли. Палли сообщал Кэсерилу о прибытии в город один за другим лордов-дедикатов и в обмен узнавал от своего друга последние дворцовые новости. Кэсерил думал, что если лордам придётся выбирать между храмом и Зангром, Шалион в любом случае проиграет.

Ди Джиронал, а значит, и принц Тейдес вернулись, словно принесённые холодным юго-восточным ветром, что явилось неожиданным неприятным сюрпризом. К облегчению Кэсерила, канцлер возвратился с пустыми руками, с неутолённой жаждой мести. По его лицу невозможно было понять — отчаялся он найти убийцу или приехал, узнав о том, что в Кардегоссе собираются некие силы и делают они это отнюдь не по его вызову.

Тейдес, воротившийся в свои покои в замке, выглядел измученным, исхудавшим и несчастным. Кэсерила это не удивляло. Проверить каждую смерть в трёх провинциях, случившуюся в ночь гибели Дондо, было достаточно тяжело, даже если не принимать во внимание отвратительную погоду.

Пока Дондо устраивал бесконечные увеселения, Тейдес пренебрегал обществом старшей сестры. Теперь же он пришёл навестить её после обеда и не только позволил себя обнять, но и радостно ответил на сестринские объятия, явно страстно желая поговорить с Исель, чего не случалось уже довольно давно. Кэсерил незаметно ускользнул в свой кабинет и уселся за книги, рассеянно водя по бумаге подсыхающим пером. С тех пор как Орико подарил Исель в качестве приданого доход от шести городов и не забрал свой подарок обратно после гибели жениха, расчёты и документация Кэсерила стали гораздо сложнее.

Он слушал доносившиеся до него через открытую дверь молодые голоса. Тейдес подробно описывал сестре все подробности трудного путешествия: грязные дороги, загнанные лошади, грубые усталые мужчины, ужасная еда, пробирающий до костей холод по ночам. Исель подвела итог голосом, в котором звучала скорее зависть, чем сочувствие, сказав, что эта поездка была хорошей подготовкой для его будущих зимних кампаний. Когда же речь зашла о цели поездки, Тейдес начал обижаться на сестру за её неуважительное отношение к его погибшему герою; Исель же явно не хотелось объяснять ему причины своей глубокой антипатии.

Тейдес до сих пор пребывал в потрясении из-за столь ужасной смерти Дондо, кроме того, он был одним из немногих, кто искренне оплакивал его кончину. Ну а почему нет? Дондо льстил ему, дарил подарки и уделял много времени. Он ввёл мальчика в новый мир, мир взрослых, во многом опасный и неподходящий для его возраста, но откуда Тейдесу было знать, что пороки взрослых мужчин вовсе не являются их честью и достоинством?