Проклятие Шалиона - Страница 147

147

— Доброе утро, лорд Кэс!

Бергон ухмыльнулся и спросил:

— Вы присоединитесь к нам, сэр? Мы должны поблагодарить вас за это прекрасное утро, не правда ли?

Губы Кэсерила попытались изобразить улыбку.

— Я… я… чуть позже. Я кое-что оставил у себя в комнате.

Он вскочил и бросился вверх по лестнице. Повернулся и увидел с галереи, как они идут через двор. И как тень следует за ними.

Он захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, хватая ртом воздух, почти плача.

«Боги. Боги. Что я наделал?»

«Я не освободил Исель. Я навлёк проклятие на Бергона».

Глава 26

Совершенно убитый, Кэсерил просидел в своей комнате всё утро. После полудня к нему в дверь постучал паж с пугающим известием, что принц и принцесса желают видеть его в своих покоях. Кэсерил хотел было сослаться на болезнь, которую ему, впрочем, даже не надо было изображать. Но тогда Исель тотчас прислала бы к нему врачей, а встреча с Роджерасом была ещё слишком свежа в его памяти. Кэсерил содрогнулся. С огромной неохотой он расправил одежду, привёл себя в порядок и, выйдя, зашагал по галерее к комнатам молодой четы.

Высокие окна гостиной были открыты прохладному весеннему свету. Исель и Бергон в праздничных нарядах, только что вернувшиеся с полуденного банкета во дворце ди Уэста, ожидали его с нетерпением. Они сидели на углу стола перед стопкой бумаги, перьями, чернильницей и прочими необходимыми для письма предметами. С другой стороны был приглашающе придвинут третий стул. Их головы, янтарная и каштановая, были наклонены друг к другу в тихом разговоре. Тень всё клубилась над ними, вязкая, как горячая смола. Услышав шаги Кэсерила, оба посмотрели на него и заулыбались. Он облизнул пересохшие губы и поклонился с застывшим лицом. Исель указала на бумаги.

— Наша следующая неотложная задача — составить письмо моему брату Орико, сообщить ему о предпринятых нами шагах и уверить в нашей лояльности и подчинении. Я думаю, чтобы помочь Орико принять случившееся, нам следует включить выдержки из всех пунктов договора, показывающих, какие преимущества получил Шалион от нашего брака. Как вам кажется?

Кэсерил откашлялся и проглотил комок в горле.

Брови Бергона непонимающе поднялись.

— Кэс, ты выглядишь бледным, как… э-э… с тобой всё в порядке? Пожалуйста, сядь!

Кэсерил покачал головой. Ему снова хотелось броситься в объятия спасительной лжи — или, на данный момент, полуправды, поскольку он действительно чувствовал себя плохо.

— Всё не в порядке, — прошептал он и упал перед принцем на одно колено. — Я совершил ужасную ошибку. Мне так жаль. Очень жаль.

Озабоченное лицо Исель плыло у него перед глазами, словно в тумане.

— Лорд Кэс?..

— Ваш брак… — он проглотил комок и с трудом заставил шевелиться онемевшие губы, — не снял проклятия с Исель, как я надеялся. Наоборот, оно теперь лежит на вас обоих.

— Что? — выдохнул Бергон.

В голосе Кэсерила зазвучали слёзы.

— И теперь я не знаю, что делать…

— Откуда вы это знаете? — спросила Исель.

— Я вижу его. Я вижу его на вас обоих. Ещё темнее и гуще. Плотнее.

Губы Бергона приоткрылись в испуге.

— Я… мы сделали что-то не так? Каким образом?..

— Нет-нет! И Сара, и Иста вышли замуж и получили проклятие Дома Шалиона. Я думал, что проклятие передаётся только по мужской линии наследников Фонсы вместе с именем.

— Но я тоже наследница Фонсы, — медленно проговорила Исель. — А плоть и кровь — это больше, чем просто имя. Когда двое женятся, это не означает, что остаётся один, а другой исчезает. Мы соединены, а не подчинены. Ох, неужели ничего нельзя сделать? Должен быть выход!

— Иста сказала… — начал Кэсерил и остановился. Он совсем не был уверен, что хочет рассказать этим двум решительным людям, что именно ему сказала Иста. Исель может задуматься снова…

«Невежество — это не глупость, но очень на неё похоже», — кричала тогда Исель. Было слишком поздно ограждать её от этого знания теперь. Волею богов она будет следующей рейной Шалиона. С правом управлять придёт и обязанность защищать — привилегия получать защиту останется среди прочих детских игрушек. Даже защиту от горьких знаний. Особенно от горьких знаний.

Кэсерил вздохнул и откашлялся.

— Иста сказала, есть другой способ.

Он поднялся с колена, ухватившись рукой за кресло, и тяжело сел. Срывающимся голосом, фразами таким простыми, что они казались почти жестокими, Кэсерил повторил то, что Иста поведала ему о лорде ди Льютесе, рее Иасе и о том, как ей являлась богиня. О двух непроглядных адских ночах в подземелье Зангра со связанным мужчиной и огромной бочкой ледяной воды. Когда он закончил, оба его слушателя выглядели испуганными и бледными.

— Я думаю… я боюсь, что могу быть подходящим человеком, — сказал Кэсерил, — из-за той ночи, когда я пытался обменять мою жизнь на смерть Дондо. Я был в ужасе, что могу оказаться подходящим человеком. «Вы — ди Льютес Исель», — сказала мне Иста. Клянусь всеми богами, если б я был уверен, что это поможет, мы прямо сейчас пошли бы во двор и утопили меня в фонтане. Дважды. Но я сейчас не гожусь для жертвоприношения; моя первая — на самом деле уже вторая — смерть будет последней, так как демон улетит с нашими душами — моей и Дондо, и я не представляю, как мне вернуться в тело, чтобы умереть ещё раз. — Он вытер влажные глаза тыльной стороной ладони.

Бергон пожирал глазами свою молодую жену, потом хрипло произнёс:

— А если я?

— Что? — не поняла Исель.

— Я приехал сюда спасти тебя от проклятия. Требуется другой способ, посложнее, только и всего. Я не боюсь воды. Давайте утопим меня.

147