Проклятие Шалиона - Страница 104

104

Менденаль откашлялся.

— Прошу прощения, милорд. Я думал, вам следует знать.

Кэсерил вздохнул.

— Да… Полагаю, следует, — он вспомнил вчерашнюю сцену с ди Джоалом. — Возможно ли… предположим, рука леди ненадолго раскроется. Возможно ли, чтобы душа Дондо проникла в мою?

Брови Менденаля взлетели.

— Я не… Умегат наверняка знает. Ох, как же я хочу, чтобы он пришёл в себя! Мне кажется, для призрака Дондо — это более быстрый способ обзавестись телом, чем вырастить его, как опухоль. Ведь выращенное будет слишком маленьким. — И слегка разведя ладони, он показал, насколько маленьким.

— Нет, согласно Роджерасу, — сухо возразил Кэсерил.

Менденаль потёр лоб.

— О бедняга Роджерас. Он думал, что я питаю интерес к его теории, когда я задал ему вопрос относительно вас. Конечно, я не стал его разубеждать. О боги, я думал, он проговорит всю ночь! В итоге я пообещал ему кошелёк за усердие в работе, лишь бы только избежать экскурсии по его коллекции экспонатов.

— Я бы тоже заплатил, чтобы этого не видеть, — согласился Кэсерил. Затем спросил с любопытством: — Ваше преосвященство… а почему меня не арестовали за убийство Дондо? Как Умегат уладил это дело?

— Убийство? Так ведь не было никакого убийства.

— Позвольте, человек мёртв, умер от моей руки, от применения смертельной магии… это же тяжёлое преступление.

— Да, понимаю. Невежды пребывают в заблуждении относительно смертельной магии, хотя даже название её не соответствует действительности. Это интереснейший теологический вопрос, знаете ли. Попытки практиковать смертельную магию — это преступление, покушение, тайный заговор. Успешно исполненный ритуал смертельной магии — это уже не смертельная магия как таковая, это чудо справедливости, правосудия, и не может быть преступлением, потому что рука бога уносит жертву — жертв, я имею в виду, — не пошлёт же в таком случае рей своих офицеров, чтобы арестовать Бастарда, не так ли?

— Вы думаете, нынешний канцлер Шалиона согласится с подобной точкой зрения?

— О нет… Именно поэтому Умегат и посоветовал храму не разглашать сведения об этом… столь щекотливом случае. — Менденаль снова забеспокоился и почесал щёку. — Дело даже не в том, что просивший о подобном правосудии смог остаться в живых… да, в теории всё выглядит значительно проще. Две магии. Я никогда не думал о возможности двух чудес одновременно. Беспрецедентно. Леди Весны должна бесконечно любить вас.

— Как погонщик любит мула, несущего его груз, — горько сказал Кэсерил, — и настёгивает его, чтобы шагал побыстрее.

Настоятель посмотрел на Кэсерила с лёгким испугом и недоумением; служительница Клара понимающе скривила губы. «Умегат хмыкнул бы», — подумал Кэсерил. Он начал понимать, почему рокнарскому святому нравилось беседовать с ним. Только святые могли так шутить насчёт богов, потому что они знали — богам всё равно, шутка это или вопль отчаяния.

— Да, но Умегат считал, что леди сохранила вам жизнь с какой-то необычайной целью. Вы… вы не догадываетесь, с какой?

— Настоятель, я ничего не знаю об этом. — Голос Кэсерила дрогнул. — И я…

— Да? — подбодрил Менденаль.

«Если я скажу это вслух, то рассыплюсь в прах, не сходя с места».

Кэсерил облизнул губы, проглотил комок в горле. Когда ему удалось наконец выдавить из себя какие-то звуки, они оказались хриплым шёпотом.

— Я очень боюсь.

— Ох, — после долгой паузы пробормотал настоятель, — да… я… понимаю, что это может… Ох, только бы Умегат пришёл в себя!

Акушерка Матери смущённо откашлялась.

— Милорд ди Кэсерил?

— Да, служительница Клара?

— Мне кажется, у меня для вас сообщение.

— Что?

— Великая Мать прошлой ночью явилась мне во сне. Я была не совсем уверена, так как во сне часто вижу отражения своих дневных дел и мыслей, а о ней я думаю постоянно. Я собиралась сегодня посоветоваться с Умегатом… Она сказала мне… она сказала… — Клара вздохнула и продолжила уже спокойнее: — «Передай верному посланцу моей Дочери, чтобы он больше всего остерегался отчаяния».

— Да? И что?..

Проклятие! Боги будут теперь посылать ему сообщения через сны других людей? Он предпочёл бы что-нибудь менее загадочное. И более практичное.

— Это всё.

— Вы уверены? — спросил Менденаль.

— Ну… может, она сказала, верному пажу её Дочери. Или коменданту крепости. Или капитану. Или всем четырём сразу… я не очень-то хорошо помню.

— Если это так, то кем могут быть эти оставшиеся трое? — озадаченно поинтересовался настоятель.

Воспоминание о словах провинкары, сказанные ему в Валенде, прожгло Кэсерила холодом до самых внутренностей, терзаемых болью.

— Это… я, настоятель. Это я. — Он поклонился Кларе и сказал, с трудом шевеля занемевшими вдруг губами: — Спасибо, Клара. Помолитесь за меня вашей леди.

Она ответила молчаливой понимающей улыбкой и лёгким кивком.

Оставив служительницу Матери ухаживать за Умегатом, старший настоятель Кардегосса извинился и собрался идти к рею Орико. Он смущённо пригласил Кэсерила проводить его до ворот Зангра. Кэсерил был благодарен за приглашение и охотно последовал за Менденалем. Его давешняя ярость и страх уже прошли, оставив после себя слабость и головокружение. На ступенях лестницы колени у него подогнулись, но благодаря тому, что Кэсерил держался за перила, он не упал, а только споткнулся. Менденаль настоял, чтобы Кэсерил устроился в его носилках, а сам пошёл рядом. Кэсерил чувствовал себя полным дураком; он был и смущён, и крайне признателен.

104